Рассказы
- Эффективное средство против кризиса среднего возраста.
- Эдди дружище! Сколько лет, сколько зим! бодро прокричал в трубку Шварц.
- Кто это?
- Это я! Берт! Назвал себя старой школьной кличкой Шварц.
- Господи! До чего же вы меня все достали! раздражённо произнес Хрюккенбеккер и в трубке послышались гудки.
Бертольд Шварц не любил людей, справедливо полагая, что им всем от него что-то было нужно. Родные надоедали жалобами на суровую реальность. Знакомые пытались навязать свои жизненные интересы. Жена не давала покоя заставляя беспрерывно помогать по хозяйству и морально готовится к тому, чтобы стать отцом. Сосед фальшиво улыбаясь, справлялся о здоровье и напрашивался на панибратскую беседу...
Везде куда Бертольд не направлял свой измученный взор его ждали жадные, до его Бертольда внимания, суетящиеся граждане.
Побывав на экскурсии в Египте и Париже, Бертольд понял, что хождение по музеям и архитектурным достопримечательностям дело бесполезное и к тому же еще и крайне накладное. Жена раздражала, работа не радовала, телевизор достал, книги не приносили удовлетворения, интрига спортивных состязаний потеряла былую актуальность. Из всех прежних увлечений Шварца, пожалуй, лишь еда все еще приносила ему некоторое физическое удовольствие, хотя и оно омрачалось чувством вины перед женой, требовавшей следить за фигурой.
В чем смысл жизни и для чего все эти тяготы и перепитии? думал Шварц докуривая очередную сигарету.
Во Вторник, третьего числа, Бертольд случайно наткнулся на телефон своего друга детства - Эдди Хрюккенбеккера. Эдди, извечный философ и неутомимый балагур был немного простоват и наивен, но его жизненная энергия и позитивный настрой неизменно поднимали настроение Шварца. Пожалуй позвоню старине Эдди, - подумал Бертольд набирая когда-то наизусть известный ему номер. В трубке что-то заскрипело и послышался странно удрученный голос Хрюккенбеккера Алло, слушаю.
Странно, а я думал это меня одного все достали, - сам себе сказал Шварц.
- June 2007
Он положил трубку и направился на кухню. В глубине души робко пошевелился червяк обидной досады. Не дойдя до холодильника Бертольд свернул в гостинную и достал из под кровати пыльную гантелю. Он испытывал глубокую неприязнь ко всем без исключения спортивным упражнениям, однако знал, убить в зародыше червяка обидной досады, можно было только чугунной гантелей.
Вот и звони после этого старым друзьям думал Шварц натруженно приподнимая гантелю к груди
- Самолёт падал...
- Первую минуту он ещё надеялся, что двигатели вот вот заработают и пилот объявит, что всё в порядке и полёт через океан продолжается. Однако за минутой прошла вторая и стало ясно, что падение неизбежно.
- Напряженная тишина на протяжении этих первых минут сменилась паникой и хаосом. Первым послышался голос девочки сидевшей справа от него. Она повернулась к оцепеневшей матери и по детски удивлённо спросила, "Мама, мы сейчас умрем?"
- Вопрос состоявший из четырёх простых слов произвел эффект разорвавшейся бомбы. Позади громко захныкал ребенок. Где-то на задних рядах вскрикнула и заплакала женщина. Две старухи в черных одеждах сидевшие спереди, завыли и запричитали. Из-за зеленой занавески выскочила испуганная девушка-стюардесса очевидно намереваясь произнести, что-то успокаивающее, однако самолет неожиданно тряхнуло и накренило в сторону. Рука стюардессы в поисках опоры попала на покрытую испариной безволосую макушку сидящего поблизости побледневшего лысого мужчины, однако соскользнула вниз. Стюардесса вскрикнула и опрокинувшись в проход между сидениями медленно и неуклюже уползла назад, за зелёную занавеску.
- Он почувствовал боль в пальцах. Посмотрел на свои руки и увидел, что ногти впились в подлокотники кресла. Он попытался разомкнуть белые как снег - бескровные пальцы. Все тело было напряженно, голова гудела. В мозгу билась одна только мысль - "Через несколько минут я умру! Меня не станет! Я изчезну, я перестану дышать! Перестану видеть, слышать, чувствовать, мечтать, радоваться, бояться, хотеть... Перестану думать..."
- Мысли о боли не вызывали у него никаких эмоций.
- Он думал о близких ему людях - о той, что еще несколько часов назад провожала его и о тех, кто через несколько часов поедут встречать в аеропорт в пункте прибытия. Сейчас они готовятся к его приезду - накрывают на стол, стелят чистое белье в комнате для гостей, ждут с нетерпением вещи которые просили привезти, представляют подарки и сюрпризы, которые уверенны он приготовил для них.
- Еще вчера он ездил по магазинам и выбирал для каждого, что-то, что надеялся принесет радость. Все это как оказалось было бессмысленно и неважно. Подарки дисинтегрируются, сгорят при взрыве как только самолет ударится...
- Бесполезно! Все это было бесполезно - бессмысленно. Вся его многолетняя диета.
- Его каждодневные тренировки - бег и отжимания, не обложенный налогом пенсионный фонд, его недосыпы, изучение иностранного языка, приобретение полезных психологических навыков - все это оказалось бессмысленным! Он вспомнил всю свою жизнь начиная с самого детства - он всегда жил отказывая себе во всем - закалял разум и тело, совершенствовал мысли и приобретал навыки. Вся его бытие было тренировкой, подготовкой к "настоящей жизни" - той, которая вот вот придёт, вот вот начнется, вот вот наступит...
- Он вспомнил её - ту которой так и не сказал самого главного...
- Вспомнил своих родителей, с которыми еще недавно, так казалось серьёзно и долго, спорил о каких то мелких глупостях. Вспомнил своих друзей, которых не видел, не обнимал уже так давно. Своих одноклассников, с которыми не общался со времён выпускного вечера...
- Вспомнил темноволосую девушку из офиса, ту которая каждое утро так мило ему улыбалась, ту, которую он собирался пригласить как нибудь в кафе - на чашечку кофе...
- Он взглянул в прошлое. Все то, что он делал после окончания школы оказалось совсем не важным. Как будто густой туман рассеялся передо ним. Все то, чем он жил последние 15 лет было обманом, иллюзией, бегом взад и вперед через препятствия раставленные на его пути им же самим.
- Но ведь что-то останется после него? Вещи? Нет! Вещи, все эти музейные экспонаты - это хлам. Песни, стихи, мысли? Такой же хлам как и материальные вещи. Тогда, что же?
- Воспоминания людей, которым, он надеялся, он что то дал! Не он - личность! Не он эгоист! Не он спорящий, доказывающий, хвастающийся, а он бесполый, безвозрастный, безрассовый, безликий зверёк - теплокровное существо поделившийся капелькой, частичкой тепла, души, заботы, радости, боли, сострадания - тем, что разум осознать не способен...
- Ему захотелось закричать, перекинуть, переслать, передать куда нибуть все то что он осознал, чувствовал в этот момент, однако сделать это ни одним из известных ему способов он был не способен...
- Внезапно ему стало всё безразлично. Он закрыл глаза и отключил разум - растворяясь в чем то горячем и светлом он почувствовал как становится маленькой частичкой чего-то большого... Почувствовал как соединяется со всеми и всем что он когда либо знал и не знал.
- А самолет падал...
- April 2006
The Saturday Morning.
Today is a Saturday morning. I am sitting in the living room of my apartment, which I share with two other people. They're awake and I see one of them right now. It's Nick, my 28 years old American roommate. He is wearing nothing but shorts. He is sitting in front of me, right on the floor, and trying to fix his bike. He's a sportsman. Tomorrow he is going to compete, and now he wants to be sure that his bike works perfectly. He takes off every little detail and oils it. From time to time he looks at me. He doesn't know that I am writing about him. Though, even if he knew that, he wouldn't mind because he likes when people watch him working. Nick is quietly humming along with the music when I am moving in our dining room.
I am going to observe my second roommate whose name is Sissay. Sissay is preparing breakfast in the kitchen and I can easily see him. He's dressed up in such a way that you might think that our apartment is a public place. He always looks perfect and I wonder how he does it. Sissay is from Ethiopia and, though he is 32 years old, he behaves like a child. He is very friendly and laughs all the time. Being with someone without any conversation is impossible for him. So, he immediately starts to speak to me.
"What are you doing, Max?" He asked me.
"I am writing an essay about you and Nick," I answered.
"What kind of essay is that?" He said curiously.
I explain to him that I want to write everything I observe right now. Sissay asks me to read him aloud the written material but I don't want to do it. I just keep on writing.
"Let's eat Max!" I hear him again.
Sissay (unlike Nick) always invites us to share his food with him even when he does not really mean it. His culture makes him do it. I said that I have eaten and Sissay is heading to the living room to call Nick for breakfast. A minute later both of them appear in the dining room. They eat vegetable salad and talk about recent news. Sissay is telling us about his Spanish language classes that he attends this fall.
"Six month from now I am going to know Spanish like my own language!" He says boastfully and starts laughing.
Nick and I are also laughing because we know that it is never going to happen. Last year Sissay was attending piano classes and in spite of his words did not become a professional piano player. Actually he did not become any player at all. This is the reason why all of us are laughing right now.
"What are you writing all the time Max?" Nick asks me in turn.
"He is writing an essay about you and me!" Sissay answers instead of me.
"Must be something subversive!" Nick says.
"It is very probable 'cos he does not want to read it to me," Sissay says.
"Hey Max!" Nick yells, "You have to clean the kitchen today, bro!"
"I know!" I answer, "And you make sure that all dirty dishes will get cleaned before I start!"
"O.K." Nick says and goes to the kitchen.
He is washing the dishes. Sissay takes out a cigarette and starts smoking.
Fall 1998.
© Maksim Tetsoshvili.